Эдмунд Купер - Сомнительная полночь [сборник]

Мало того, что она внешне была самой волнующей женщиной из всех, кого он встречал, — в ней было и другое качество, которое восхищало его. В каждом ее движении чувствовалась сдерживаемая энергия, огромная внутренняя сила, сжатая, как пружина. Он попробовал представить, что произойдет, если пружина эта расправится, и решил, что эта женщина опасна — во всех отношениях. Опасна в гневе и покое. Опасна при победе и при поражении. Ему подумалось, что она подобна вулкану и обладает такой же слепой разрушительной силой. Ее присутствие путало его мысли, и Маркхэму требовалось немалое усилие, чтобы сосредоточиться и понять, что она говорит.

Вивиан привыкла производить впечатление. Она, не обращая внимания на его скованность, продолжала говорить.

— Вы выглядите, — спокойно заметила она, — как полярный медведь, заблудившийся в тропиках. Живые андроиды! Каким скучным, надо полагать, был ваш век. Боюсь, что контраст слегка изменит вашу психику — но лучшим образом. Я назначу себя вашим охранником. Думаю, что за вами будет забавно наблюдать.

— Надеюсь, что не разочарую вас, — сказал он ровным голосом.

Вивиан слегка улыбнулась:

— Ия так думаю. Похоже, в вашей личности больше всяких странностей, чем во всех Беглецах Лондона вместе взятых.

— Может быть, мне эти странности нравятся.

— Может быть, мне понравятся тоже, — ответила она. — Я знаю, у нас с вами будет война. Каждый начнет пытаться изменить другого, и запрещенных приемов нет. Ваши мысли против моих. Посмотрим, чьи лучше — и сильнее. Это будет весьма радикально… Вы принимаете вызов, дорогой враг?

Маркхэм чувствовал себя очень неловко. События развивались так стремительно, что у него закружилась голова.

— Я вот все удивляюсь, как случилось, что мы так запросто разговариваем, — признался он. — Может быть, мне лучше проявить должное уважение к дочери президента?

Она засмеялась:

— Только если я этого захочу, а я не хочу. Вы слишком интересны, Джон, чтоб держать вас на расстоянии. Не каждый же день встречаешь человека, которому пара веков от роду.

— Извините, поправка. Я всего лишь юноша — мне сто семьдесят семь лет.

— И вы очень хорошо сохранились, — сказала она. — Что вы думаете о Сити? Вам не кажется, что мы улучшили его? Я с ужасом думаю, на что он был похож, когда здесь жили миллионы. Кипящая масса тел, я полагаю. Отвратительно!

— У меня еще не было времени разобраться в своих впечатлениях, — осторожно ответил Маркхэм. — Мне надо было ввести свое имя в Индекс и найти жилье.

— Вы действуете быстро. Где же вы живете?

— Найтсбридж, Рутланд-Хаус.

— Я знаю это место. Дряхлый старый музей.

Поэтому вы его и выбрали?

— Совершенно верно, — улыбнулся он. — Я теперь музейный экспонат.

Вивиан допила чай со льдом.

— Но ненадолго, — сказала она с видом пророка. — Я об этом позабочусь… Случилось так, Джон, что мы почти соседи. Я живу на Парк-Лэйн. — Она посмотрела на крошечные часы-кольцо. — Мне пора лететь. Я должна быть в Олимпийском Клубе… Знаете что, приходите, навестите меня сегодня вечером. В двадцать два тридцать и без андроида. Вы расскажете мне о вашей старомодной семье и о губительном двадцатом веке.

Она нажала кнопку, и стенки цилиндра, окружающего их, скользнули в пол.

— Но я… — Маркхэм не успел договорить.

— Никаких «но», дорогой враг. Я дочь президента, — весело напомнила она. — Одна ошибка — и вы отправляетесь в условно живое состояние.

— В самом деле?

— Идиот. Я изничтожу вашу допотопную серьезность сегодня же вечером. Пока, Джон. Да смотрите же не увлекайтесь женщинами!

Пока он пытался сформулировать дипломатический отказ, она ушла. Вивиан вызвала у него странное напряжение. Его несколько поразили язык и манеры «роковой женщины», которые, вероятно, не менялись тысячелетиями, но Маркхэм вынужден был признать, что столь боевое поведение ей к лицу, хотя и вызывало в нем чувство неловкости. Он посидел в ресторане еще несколько минут, размышляя и пытаясь проанализировать свои эмоции, но, поскольку попытки были не очень успешными, он их бросил.

Тут он вспомнил, что Марион-А все еще ждет его в геликаре, вышел из ресторана и сел в машину, чувствуя, что ему по-прежнему хочется как-то отомстить ей за равнодушное отношение к платиновому браслету, хотя и понимал, что ей незнакомы ни чувство благодарности, ни унижения.

Они добрались до Найтсбриджа в молчании. Маркхэм едва успел открыть дверь квартиры, как зазвонил видеотелефон.

— Как эта штука работает? — раздраженно бросил он.

Марион-А нажала на тонкую планку сбоку от экрана и отошла за пределы видимости.

Экран осветился, и на нем появилась женская голова и плечи. У женщины были темные волосы, мелкие подвижные черты лица. Выглядела она лет на девятнадцать.

— Привет, дорогой, — развязно произнесла она. — Добро пожаловать в хибару. Примерно в такой дыре ты жил там, в каменном веке, да? Теперь ты должен, повторяю — должен, спуститься и выпить с нами. Причем немедленно, сейчас же, и никаких извинений, дорогой. Мы хотим тебя видеть, просто помираем. И не приводи своего андроида. Мы своих вышвырнули на часок — я имею в виду, устаешь, когда все время их рядом видишь, а ты? Ох, я забыла! Я — Шона Ванделлей, живу как раз под тобой, в квартире номер два.

— Хэлло, — сказал Маркхэм, чувствуя, что не в силах сопротивляться. — Меня зовут…

— Мы все о тебе знаем, дорогой. Ты невероятно романтический Спасенный. Вообще-то я воспринимаю тебя трагически. У тебя божественная форма головы — как у Орфея, мне кажется. Тем более что у тебя был свой подземный мир. Но ты, кажется, немузыкален, нет?

— Нет, у меня нет никаких особых способностей, ни прорицательских, ни артистических. — Ему показалось, что он сходит с ума.

— Дорогой, — продолжала девушка, — мы тратим уйму психосоматических усилий на эту электронику. Увидимся через двадцать секунд. — Она одарила его восхитительной улыбкой, и экран погас.

Маркхэм повернулся к Марион-А.

— Что, люди обычно так и разговаривают? — спросил он. — Или это было что-то особенное?

— Мисс Ванделлей использовала современные идиомы, — ответила Марион-А с намеком на улыбку. — Ее речь, вероятно, перенасыщена ими.

— Черт. Я думаю, лучше пойти.

— Да, сэр. Вы хотите, чтобы я чем-нибудь занялась, пока вас не будет?

Маркхэм на секунду задумался, потом сказал:

— Примерьте ваши новые платья.

Шона Ванделлей открыла, как только он подошел к двери, и стремительно втащила его внутрь. Она сунула ему в руку высокий бокал и одновременно представила высокому человеку с бронзовым от загара лицом, всем своим видом и движениями похожим на атлета.